В настоящем комментарии к статье Екатерины Никоновой «Элемент профессионального мастерства» (см.: «АГ». 2020. № 8 (313)) автор обращает внимание на то, что в российском суде нет четких правил ведения допроса, и это дает большой простор для манипуляций и интерпретаций полученных ответов. По его мнению, приведенная коллегой трактовка перекрестного допроса искажает его суть, а рекомендации полезны для судебных представителей, не практикующих по уголовным делам, и в отношении тех категорий дел, где опрашиваемый ранее не давал иных показаний. Разъясняя сложившийся в российской юрисдикции порядок постановки вопросов в ходе допроса, автор отмечает, в какой ситуации можно применить шахматный допрос, и приводит пример эффективного использования защитой простых формулировок открытых вопросов, называет приемы, которые можно применить вместо запрещенных наводящих вопросов.

Автор комментируемой публикации поднимает одну из важных проблем при осуществлении судебного представительства – отсутствие у судебного представителя умения правильно ставить именно те вопросы в ходе судебного допроса, которые реально привели бы к искомому результату. Конечная цель допроса определяет все: тактику допроса, его темп, уместность применения открытых или закрытых вопросов. Даже бормотание опрашиваемого может дать положительные плоды, если необходимо, чтобы участники процесса откровенно заскучали и уткнулись в свои телефоны.

Есть большая разница как в допросе лица, вызванного в суд по ходатайству судебного представителя, так и в допросе «чужого» свидетеля, специалиста, эксперта и процессуального оппонента.

В российском суде нет четких правил ведения допроса, что дает большой простор для манипуляций и интерпретаций полученных ответов. Единственное ограничение, которое установлено при ведении допроса, – это запрет на постановку наводящих вопросов и вопросов, не имеющих отношения к делу (ч. 1 ст. 275 УПК РФ). Важно отметить, что помимо УПК РФ в других процессуальных кодексах нет прямого запрета на невозможность задавать наводящие вопросы. Поэтому во всех иных неуголовных процессах приходится руководствоваться исключительно здравым смыслом и обращать внимание председательствующего судьи на недопустимость «злоупотребления» оппонентом своим правом на постановку вопросов и отводить наводящие вопросы и вопросы, не имеющие отношения к делу и предмету доказывания.

Автор публикации предлагает свою трактовку понятия «перекрестный допрос». Такая тактика ведения судебного допроса существует, но только не в российской системе. Так под перекрестным допросом понимается право сторон, участвующих в деле, поочередно ставить вопросы допрашиваемому лицу по одному и тому же обстоятельству в целях проверки, уточнения или дополнения его показаний. Применение такого вида допроса возможно в иных юрисдикциях, но не в российской. В российском процессе определен иной порядок постановки вопросов в ходе допроса. Первым всегда задает вопросы сторона, по чьей инициативе вызван свидетель (эксперт, специалист). Другая сторона сможет задать свои вопросы только, когда закончил допрос оппонент. В уголовном процессе первым задает вопросы обвинение или защита в зависимости от того, является ли явившийся свидетелем защиты или обвинения. Так проходит основной допрос. Лишь после того, как стороны завершат опрос явившегося для допроса лица, тогда у них появляется право выяснить или уточнить обстоятельства с помощью дополнительных вопросов. В любой момент в ходе судебного следствия судья вправе задавать свои вопросы. Назвать данный процесс перекрестным допросом – не рискну, так как он ничего близкого не имеет к вышеназванному виду допроса.

Похоже, автору нравится сама формулировка «перекрестный допрос», поэтому он изменил его суть, сведя к праву стороны ставить вопросы свидетелю, вызванному по инициативе другой стороны.

В практике может возникнуть ситуация, когда в ходе допроса одного свидетеля предоставляется возможность задать вопрос другому свидетелю, что происходит не так часто. Важно в этой ситуации – после допроса свидетеля, чьи показания необходимо перепроверить, сразу начинать допрашивать другого свидетеля. При этом предыдущий свидетель должен оставаться в зале судебного заседания, чтобы в ходе допроса нового свидетеля, с разрешения председательствующего судьи, задать вопросы ранее опрошенному лицу по обстоятельствам дела. Цель такой тактики допроса – опровергнуть или подтвердить показания других лиц, полученных ранее. Такой допрос в литературе называют шахматным допросом¹.

Нельзя сбрасывать со счетов то обстоятельство, что даже если в ходе уголовного процесса сторона защиты, применив правильную тактику ведения допроса, получит нужные для защиты показания, то сторона обвинения, понимая, что услышанные показания вступают в противоречие с ранее данными показаниями опрошенного лица, обязательно обратится к суду с ходатайством об оглашении показаний, данных на предварительном следствии. На практике это означает, что опрошенное в суде лицо нередко подтверждает ранее данные им показания, так как начинает бояться ответственности за дачу заведомо ложных показаний. В связи с этим новые показания, данные в суде, фактически обесцениваются. Поэтому рекомендации автора в первую очередь полезны для судебных представителей, не практикующих по уголовным делам, и в отношении тех категорий дел, где опрашиваемый ранее не давал иных показаний.

Конечно, из любого правила всегда есть исключения.

Так, в ходе судебного допроса по делу о мошенничестве на вопрос защиты «Каким образом вы связывались с подсудимым в такой-то период?» был получен ответ потерпевшего: «По рабочему телефону». Далее на вопрос защиты «Использовались ли иные средства связи для контакта?» был получен ответ: «Нет, связь происходила только по рабочему телефону 000000». Получив необходимые ответы, защита представила ответ от телефонной компании, где сообщалось, что «в интересующий защиту период (инкриминируемый период) телефон 000000, зарегистрированный за таким-то пользователем, не обслуживался». Таким образом, обстоятельства, на которых строилось обвинение, не нашли своего подтверждения в суде, что в итоге, в совокупности с другими доказательствами, стало основанием для вынесения оправдательного приговора.

В приведенном примере защита использовала очень простые формулировки открытых вопросов, по принципу от общего к частному. Вопросы направлены на то, чтобы исключить выводы об иных средствах связи потерпевшего с подсудимым в интересующий период. Только после получения необходимых ответов был представлен суду документ, который во многом предопределил положительный исход дела для подзащитного. Обвинение не стало прибегать к тактике оглашения ранее данных показаний, так как в них не было информации об «иных средствах связи», по которым потерпевший якобы связывался с подсудимым.

Нередко в ходе судебного допроса возникает необходимость помочь лицу вспомнить факты, имеющие юридические последствия. Поскольку открыто помогать опрашиваемому лицу с помощью наводящих вопросов нельзя, то здесь на помощь судебному представителю приходят следующие приемы, такие как уточнение, конкретизация деталей, обращение к ассоциативным связям (например, чтобы уточнить время события, можно обратиться с вопросом, не смотрел ли опрашиваемый в тот период какую-либо передачу по телевизору), а также использование наглядных пособий, фотографий, схем и т.п.

В целом соглашаюсь с мнением автора комментируемой публикации о необходимости развивать навык умения постановки правильных вопросов судебному представителю. Практика, конечно, хороший учитель. Ошибки судебного представителя негативно сказываются на судьбе его доверителя. Поэтому лучше учиться на чужих ошибках. Во всех сложных ситуациях важно не забыть посоветоваться с более опытными коллегами, напроситься к ним на реальный судебный процесс, чтобы увидеть наглядно, к чему может привести та или иная тактика судебного допроса.

¹ Ароцкер Л. Е. Тактика и этика судебного допроса. М., 1969. С. 44.

По материалам Адвокатской газеты